Я стоял, вытянувшись, перед кафедрой. Я молчал. Тараканиус забарабанил пальцами по пюпитру. Я молчал тоскливо и отчаянно.
Кардач, ошеломленный, неверящими глазами смотрел в рот читавшему.
До третьего класса она звала нас «малявками», от третьего до шестого – «голубчиками», дальше – «господами».
Тут взгляд Цап-Царапыча упал на наш выезд.
Полугодовалая Натка таращилась кругло, розово и уже осмысленно. Я подарил ей погремушку: маленький глобус на длинной ножке.
– Ставь новый! – сказал земский. – Ставь, подлец! Да крепче! Знаю я вас, чертей афинских… Все ваши шахер-махеры знаю.