– Идет твой сержант. Питерс вылетел из кухни на всех парусах. Я заранее знал, что он скажет.
– Вот почему хорошо, когда ты сам себе хозяин.
– Зря смотришь. Ничего не найдешь, кроме потертых усатых, насупленных стариканов. Здесь нет ни одной картины сколько-нибудь известного художника.
Мы подошли к нему. Чейн поднял фонарь повыше.
– Ты много знаешь о своей матери? – спросил я.
Я вспомнил рассказ кухарки о Снэйке. «Он был доблестным воином», – напишут на надгробном памятнике.