– Скажите, Ляпсус, – спросил Персицкий, – какие, по-вашему, шакалы?
– Вы идеалист, Конрад Карлович. Вам еще повезло, а то бы вам вдруг пришлось стать каким-нибудь Папа-Христозопуло или Зловуновым.
– Какое там ращение, – сказал Ипполит Матвеевич, – для окраски.
Тут поднялся новый галдеж. Могучая кучка пронюхала, что все четыре стула автор спектакля утащил в свою каюту.
Вдова отвечала смутным рокотом, в котором можно было разобрать только «товарищ» и «очень вас».
Через полчаса его развезло окончательно, и он произнес филиппику, направленную против буржуазной прессы.