– А разве нет? – осведомляется Порция, надавив пальцами на закрытые веки, будто бы от слишком яркого света.
Трогаюсь дальше. Странный он, этот Одэйр. Сначала спасает Мэгз, а потом разрешает ей есть плоды незнакомых деревьев. И Хеймитч зачем-то дал ему отличительный знак доверия. И моего напарника он воскресил из мертвых. Почему было просто не дать умереть сопернику? Никто и слова бы не сказал. Я даже не подозревала, что у него такие способности. Черт, ему-то ради чего помогать Питу? И связываться со мной? А ведь, если дело дойдет до драки, он убьет меня не задумываясь. Однако предпочитает, чтобы я сама выбирала, сражаться нам или нет.
Напарник прижимает к барьеру ладонь со своей стороны, а я со своей, как будто могу ощутить его прикосновение через стену. Рот Пита открывается и закрывается. До нас не долетает ни звука – кроме тех, которыми наполнен наш участок. Сначала я пытаюсь читать по губам, но, не в силах сосредоточиться, бросаю эту затею и просто смотрю на его лицо, силясь не растерять остатки разума.
– Отправляйся в постель, Китнисс. Я за ним присмотрю,
— Как по-твоему, Хеймитч, – спрашиваю я, – что будет с восставшими дистриктами?
Впрочем, Дарий этому вряд ли радуется. Не вмешайся я в ту позорную казнь, он бы не попытался остановить Треда. Не лишился бы языка. А главное, не состоял бы теперь при мне, ведь я более чем уверена: президент Сноу нарочно сделал его моим безгласым.