Игла вошла в вену почти без боли, замигали лампочки внутри стального колпака, куда его попросили сунуть голову. От кислого запаха химии захотелось чихнуть, но ему на смену пришёл другой, сладкий, но тоже ненатуральный, как у геля для мытья посуды.
— Придётся кого в плен брать — вот и пригодятся.
Иван Дмитриевич пристально посмотрел на него — главным образом на плащ и сапоги.
В подвале всё было, как обычно. Бетонные стены, лампочка под потолком, полки с банками для солений и бутылки с самогонкой. Контейнеры для воды. Тёмное окошко монитора системы видеонаблюдения. В углу — ведро с крышкой. Жить нельзя, но Меренков здесь жить и не собирался. Он рассчитывал пересидеть полчаса-час, пока зерги не уберутся восвояси.
Проблему решил дядя Женя, который выслушал пасынка, крякнул что-то под нос и ушёл, буркнув уже на лестничной площадке, что сейчас что-то придумает.
Мать Вовчика вышла в сени. Хлопнула дверь. Каша оказалась чуть тёплой, а молоко подкисшим, на грани. Когда Бур входил в дом, закат уже догорал, а теперь враз наступила ночь. Уличного освещения в Тяжном не было. Снаружи послышалась резкая невнятная речь. Кто-то мазнул лучом фонарика по кружевным занавескам.