— Потом, само собой, выложили: типа «Джокер чалится в обезьяннике», а у него морда кривая такая с перепоя, хоть действительно в кино снимай.
Вернулся он где-то через час с большим листом фанеры. Сказал, что нашёл её в гараже — пригодилась привычка ничего не выбрасывать. Дядя Женя долго рассказывал, что любая вещь может быть полезной, надо только ждать момента, а до этого пусть хранится в гараже. Всё это время они с Тимкой убирали мебель в детской комнате, и после нехитрых перестановок лист фанеры оказался на полу под подоконником. К нему удобно было подбираться, а рядом очень уютно примостилась небольшая подушка, которую достали с антресоли. «Чтобы колени не затекали», — резюмировал дядя Женя.
— Меня? Я сам кого хошь обижу, — заявил зерг неожиданно нахальным пьяноватым голосом.
— Только и жить стали, как эта война пришла! Хоть бы длилась подольше! Дай Бог здоровья тому, кто её начал!
— Мам, я уже взрослый! Не голодный он, правда! Я его покормил. Вон его блюдечко стоит! — стоявший, опершись о дверной косяк, папа уже едва сдерживал смех, наблюдая за попытками сына казаться взрослее. — Мам, а ты разве не злишься?
Его остановили на въезде в город, проверили документы, спросили, откуда едет — он сказал. Военный покачал головой, поинтересовался, не надо ли врача. Иван Дмитриевич сказал, что сначала доберётся до дому, а там как пойдёт. Он уехал. Военный какое-то время смотрел ему вслед, потом занялся другой машиной.