— Нет, Антон. Барсик в доме — к счастью. Многие рады бы с ним подружиться, да не получается. Так что береги его.
— Где-то… Думаю, километров шестьдесят от границы.
Кашель всё же прорвался наружу, но Старик вжался лицом в землю, и весь звук пошёл в неё: отрывистый, глухой, мёртвый, какой вряд ли в силах издать человек. Вытерев с лица ледяной пот, он осторожно пополз вперёд, а когда убедился, что Ополченец не дышит, то назад.
— Вот и всё, — сказал Старик, поднимая глаза, чтобы посмотреть в лицо жене.
— Мы с другой стороны приехали, — напомнил Илья.
Рассвет струился между деревьями будто туман, стволы выступали из сумрака и ныряли обратно. Небо медленно светлело, и Старик шёл под этим небом, укрывавшим его более шестидесяти лет, смотрел на тучки, и старался не обращать внимания на боль в ногах, в спине, на то, что сил почти не осталось, и дыхания тоже, и горло сводит от жажды.