Открылась дверь, вышла Жанна. Посмотрела на меня, на Катю. Сказала: «Угу» — и пошла по дороге, куда-то в сторону раздолбанной спортплощадки.
— Какой «валим»? — посмотрел я на него. — Мы чё, мальчишки, что ли, из-за пары мороженок так подставляться? Сейчас уйдёт — и продолжаем. Но уже — на палеве.
Проще всего было бы соврать, что да, но если мама ему позвонит, а меня там нет… Пока я «под колпаком», лучше быть честным.
Да только я могу спасти одну душу. Этим и займусь. А потом — засылайте в какой вам угодно ад. Я буду там смеяться. Всю вечность — смеяться, как бы хреново не было, потому что я знаю, что нет ада страшнее, чем тот, что мы устраиваем для себя сами.
— Плакать в них буду. А ты о чём подумала, развратница?
Я поднёс указательный палец к губам, потом повертел им у виска. На всякий случай показал кулак. До Цыгана что-то дошло. Он нахмурился, огляделся, толкнул Рыбу, который как раз хотел что-то сказать.