Джонни вошел в церковь, похлопал по рукаву, занявшемуся огнем. Переступил засов, перегораживающий путь, уклонился от рухнувшей балки. Он продвигался в клубах дыма, безошибочно ориентируясь, и вскоре нашел, что искал. Разбив кулаком стекло, вынул ребро Бальтазара, спрятал во внутренний карман пиджака. Повернувшись к выходу, он замер возле стола, объятого пламенем, глянул на обгоревшие веревки. Втянул дым, запрокинув голову, и шагнул в сторону.
— Так, сиди тут и не высовывайся, — приказал он. — Это наверняка из полиции. Может, мне удастся отделаться выговором, если я не слишком вышел за временные рамки. Тогда меня скоро отпустят. В любом случае, у меня будет право на звонок. Твой номер я сохранил. Если что — вызовешь такси и оговоришь, чтобы водитель был оборотнем. Деньги в тумбочке. Документы там же. А дальше по плану.
— Вы сказали, я могу поговорить с вами по поводу того, что со мной случилось.
— Что ты тут делаешь? — удивилась Эльза. — Вероника, я не могу открыть. Это может быть опасно для тебя.
Брун стоял к ней спиной, опершись руками на толстую сосну. Позвоночник медленно выгибался, лопатки расширялись. Кожа быстро темнела, обрастая шерстью. Черные когти впились в шершавый ствол, соскользнули вниз, оставляя светлые полосы. Медведь опустился на четыре лапы, повернулся к Эльзе. Ноздри черного носа расширились, втягивая ее запах. Она непроизвольно сжала топорище крепче, а медведь вдруг повалился на спину и поерзал на снегу, дрыгая лапами, как щенок.
Топор вошел в сухой ствол, расколов его до светлой сердцевины.