— Я ощущаю наполненность только когда сыт, — ответил Джонни. — Прости, если разочаровал тебя, Микаэль.
Запах крови плыл над лестницей. Джонни взлетел по ступенькам, раздувая ноздри. Клыки выступили за губы, горло высохло, как старый колодец. Запах был соленым, горячим, полным страха. Свежая кровь — это не сгустившееся пойло в медицинских пакетах, отдающее пластмассой, и это значит, что альфа сорвался. Наконец-то.
— Не сейчас, Микаэль, — пробормотал он. — Только не сейчас! Я занят!
— Дайте угадаю, — сказала Эльза, пожав тонкие пальцы. — Алекс Дробовицкий звал вас Маржетой.
— У меня в холодильнике оставалась копченая грудинка. Сейчас приду домой и сожру ее в один присест. Я брал ее у лис, они так коптят мясо — можно пальцы себе объесть.
— Вот так, — пробормотал он, подтыкая края шкуры в гроб, словно беспокоясь, чтобы Бальтазар не замерз.