— Я не могу, — вдруг сказал коновал, — не невольте меня.
— Да еще такие мерзавцы как фон Бок и Беренштайн.
— Ты ж сама только что говорила, — напомнил монах.
— Барон, а кто вон тот господин, — тихо спросил он у барона.
— А ну стой! — Краснощекий перегнулся через стол и схватил его за одежду.
— Ну, тогда принеси нам вина и какой-нибудь еды. Вчерашний пирог, окорок, сыр. Неси, давай. — И он продолжил. — Я не помню, как все закончилось. У меня была раздроблена рука и надо мной колдовали лекари.