Несмотря на отвратительный характер, Долгорукий знал, когда стоит убрать свой гонор и спрятать от греха подальше старческие чудачества, представ истинным дипломатом, спокойным и доброжелательным.
– О, разумеется! Я найду, чем все это вам компенсировать. Думаю, в обмен на столь шикарную идею я внесу за все ваши команды вступительный взнос.
– Я не про команду, я про это место. Моя семья не сильно дружит… вообще не дружит… даже наоборот. Максим, мне страшно, – признался он шепотом. – Если бы я знал, куда мы летим, никогда не сел бы в вертолет.
– Боишься его отца? – изобразил удивление гость.
– Ну, вообще, здорово так с родственниками говорить, – вздохнул я и завершил грустно: – С самого детства.
Гул рос с каждым мгновением, перерастая в дребезжание стекол.