Гул рос с каждым мгновением, перерастая в дребезжание стекол.
От последней фразы повеяло настолько сильной тоской, что нерешительные возражения и детские протесты вымело начисто…
Холод сковал ноги, руки и спину. Глаза выедала химия, растворенная в воде, но Олег Кочетов продолжал держать их открытыми, всматриваясь в искаженный толщей воды силуэт на кромке бассейна.
Вчерашний прыжок закончился небольшим переломом, не замеченным в момент удара о землю. Вот когда я попытался встать, тогда и почувствовал, да так, что после второй попытки пришел в сознание уже в гостиной, с обрезанными до шорт брюками и закрепленным на левой ноге самодельным бандажом из косяка входной двери. Имелись вроде другие подходящие палки, но учитель отчего-то решил, что лучше позаимствовать именно эту деталь. Зато, когда приехали доктора, было уже открыто. Ничего страшного, заживет.
– Спасибо – это хорошо, но документ вы все же подпишите, – подсунул блокнотик с ручкой ему под нос Артем, получил заветный вензель и тут же успокоился.
– Ничего не спрашивай, – поднял тот ладони и отвернулся к иллюминатору.