Глупо спрашивать, почему она так поступила: Очкарику бы тоже не понравилось остаться на всю жизнь лабораторной крысой, подопытным животным, результатом гениального эксперимента. Он почувствовал, что женщина недоговаривает о своих отношениях с Сигалом, однако давить не стал. Зачем? Волков уже понял, что в шкафу каждого искусника есть скелет.
— Раритет, блин, — пробормотал один из бойцов.
И бросил быстрый взгляд на Карпова. Чеканщик, надо отдать ему должное, воспринял заявление достаточно спокойно. Лишь левая бровь дернулась едва заметно. То ли удивление выразил, то ли сочувствие, то ли еще чего-то…
Но главное, он пытается. Он хочет. После возвращения из клиники Рыжков сжег все, что написал в «героиновую эпоху», и несколько месяцев не притрагивался к перу. Теперь он возвращается.
Взгляд Стрекалова вновь уперся в портреты.
«Ты запутался, Григорий. Ты отплыл от одного берега, а к другому не причалил. Тебе нужно время, чтобы разобраться в себе, а его у тебя нет. Ты запутался, тебе кажется, что самый легкий выбор — самый правильный. Но это, поверь мне, не так…»