Это была его манера разговаривать, и пока он говорил, большой орел с темно-зеленым оперением, круживший у нас над головами, опустился и уселся ему на плечо.
— Тогда поверни налево и посмотрим, что будет.
В это время третья коробка моих спичек кончилась, и я начал остатки четвертой. Пришлось потратить еще шесть спичек, пока он что-то исправлял в своей картине и подписывался.
Еще три воина пролетели мимо меня, и тут мы дошли до небольшой лестничной площадки и поворота. Он расчистил площадку и начал подъем. С полчаса я наблюдал за ним, а воины, выступавшие против него, все умирали и умирали. Я слышал шепот восхищения воинов, шедших позади меня. У меня даже возникла сумасшедшая мысль, что ему удастся пробиться до самого верха. Он использовал каждый трюк, известный в фехтовании. Он выбивал шпаги плащем, делал подножки. Он хватал свободной рукой за кисть и выворачивал ее, скидывал человека с лестницы без борьбы.
Сколько мне было лет? Этот вопрос, я знал, был частью ответа на то мое чувство отдаления и отчужденности к людям, которое я испытал, глядя на игральные карты (лет 30, если верить зеркалу, но теперь я знал, что все зависело от Отражений). Я был куда старше, и прошло много времени с тех пор, как я видел своих братьев и сестер вместе, в другой обстановке, такими же непринужденными, какими они были на картах.
Затем петли входной двери заскрипели и она распахнулась настежь. Вошел Эрик.