— Договор заключен и наши жизни будут залогом его исполнения, — повторил Кортес древнюю формулу, короткую, простую, но значащую так много.
И всегда приходили парами: мужчина и женщина.
Чуть дальше шумная улица разделялась на две трассы, и большая из них ныряла вниз и уходила к Пятой инфекционной больнице. На второй же, менее оживленной, темной громадой высилась Цитадель. Там, поглядывая изредка в высокое узкое окно, тихо переговаривались двое навов.
— Правильно будет «шуркь». Мне сам Кувалда говорил.
Которой остро завидовала Тереза. Завидовала без злости, даже тогда, когда тоска рвала на части юную девичью душу.
— Плохая тетя, непослушная, — ощерившись, сказал он и протянул к ней тоненькую ручку. — Гадкая тетя. Ам! Съем тебя! Плохая… Съем!