— Или объявим, что Эдмон принимал Золотой Корень?
— Амбиции, — скривился Луис. — Не могут простить Спящему, что он слепил их кое-как.
— А вот записывать не надо, — поморщился Турчи. А я и не собирался.
Майранк, рассеянно поглаживая сидящего рядом с троном Слепого Волка, угрюмо смотрел на пленника. Смотрел и молчал. Его вертикальные зрачки то сжимались до тонкой линии, то увеличивались, заполняя собой большие глаза, но эти нервные движения были единственным показателем внутреннего состояния осара.
Ос молчал. Крысы не шевелились. Крысы понимали, что хозяин боится за Майлу, и не шевелились.
Я открыл было рот, дабы проанализировать свое состояние, но с языка сорвалось грязное ругательство. Еше минуты две я изъяснялся далеко не пушкинским языком.