Ос молчал. Крысы не шевелились. Крысы понимали, что хозяин боится за Майлу, и не шевелились.
Я открыл было рот, дабы проанализировать свое состояние, но с языка сорвалось грязное ругательство. Еше минуты две я изъяснялся далеко не пушкинским языком.
Первый осар вновь откинулся на спинку ложа, слабо улыбнулся. Закрыл глаза.
Поверженное масаном тело продолжало трепыхаться.
— Да, — жестко ответил комиссар. — Теперь у них другие боги. Но, в отличие от вас, осара, мы рано или поздно оставим осов одних.
— Мы сюда первыми приехали, и точка, — отрезал Саша. — Серега, доставай сумки.