Вторая позиция, четвертая; шуршат по земле подошвы сапог, паром вырывается изо рта разгоряченное дыхание.
На миг зависнув в воздухе, она с тихим шорохом ссыпалась на пол и потекла было прочь, но сразу зашипела и подернулась запекшейся коркой.
– И каким образом, интересно знать? – прищурился я и, памятуя о дежурившем в доме Берты экзорцисте, едко поинтересовался: – Монашка ко мне приставите?
– Сейчас вы сами все увидите, – вздохнул ревизор и повернулся ко мне: – Вы закончили, святой отец?
– Не знаю. Лица незнакомые, при мне никто не произнес ни слова.
На лицах – ни тени эмоций; никто не произнес ни слова, будто не живые люди, а мертвецы ходячие. Или так оно и есть?