– Потому что вы воистину многое должны рассказать нам! – воскликнула и Мегана. – Многие столетия лучшие умы Эвиала искали выход из клетки, в которой мы оказались замкнуты. Мы нашли теоретические доказательства того, что Эвиал не одинок. Но понять выкладки этих доказательств могло всего пять-шесть человек во всём мире, что, – Мегана позволила себе лёгкую усмешку, – явно недостаточно.
Император уже не мог держаться на ногах. Магия подпитывала его плоть, но и она не была всесильной. Однако, прежде чем потерять сознание, Император вдруг очистившимся на миг взором увидел, как серое пламя, рвущееся с его левой руки, вбивает призраков в камень стен и пола, словно гигантский молот. Ломаются клыки, лапы обращаются в ничто, взрываются гротескные «головы», и вот дорога к взломанной ещё раньше решётке открыта, но…
Плащ взлетел вверх. На снег он падал уже пробитый четырьмя или пятью арбалетными стрелами, но Фесс был уже далеко. Наверху.
Торговый тракт резко сворачивал на юг, проходя прямо под стенами Бреннера. Фесс направил телегу к речке; мостов через неё тут не было, искать слишком долго. Зомби легко перетянули повозку на другой берег, перейдя поток по пояс в ледяной воде. Конь, что так и тащился привязанным сзади, было заупрямился, но Рысь что-то шёпотом проговорила ему на ухо, и он успокоился.
– И ты думаешь, Рысь, что мы станем помогать тому, с кем сражаются наши союзники? У нас заключён ряд со святыми братьями!
Ближе к горам Фессу неожиданно стало чуть легче – но легче именно звездными ночами. Воздух тут был совершенно, абсолютно прозрачен, звёзды, казалось, опускаются чуть ли не в протянутую горсть. Может, от этого, может, от чародейства Вейде, но ночами некромант мог сидеть и даже вести недолгую беседу. Правда, за это пришлось платить беспамятством, лихорадкой и кошмарами в течение дня, балансированием на самой грани той пропасти, на дне которой – он знал – распахнута жадная пасть Ничто, не Тьмы, а того Ничто, что ожидает каждого за гранью Серых Пределов.