Оден позволил мне повернуться лицом к нему.
Про поле, которое нужно накормить. И про то, что ее Киану выбрали: некому заступиться. Сама в приживалках, опозорила семью, принесла байстрючку на порог. Сородичи и пожалели. Только теперь поперек горла жалость стала.
Брокк собирался добавить еще что-то, но промолчал.
Он гладит щеки и продолжает говорить, судорожно, тихо, точно опасаясь, что нас прервут.
Четыре с половиной года под Холмами? Он ошибся. Или я ошиблась, неправильную дату назвала. Но Гримхольд… Первый удар, тогда еще не войны, но пограничного конфликта.
Тора ничего не сказала, ждала продолжения.