Про поле, которое нужно накормить. И про то, что ее Киану выбрали: некому заступиться. Сама в приживалках, опозорила семью, принесла байстрючку на порог. Сородичи и пожалели. Только теперь поперек горла жалость стала.
Брокк собирался добавить еще что-то, но промолчал.
Он гладит щеки и продолжает говорить, судорожно, тихо, точно опасаясь, что нас прервут.
Четыре с половиной года под Холмами? Он ошибся. Или я ошиблась, неправильную дату назвала. Но Гримхольд… Первый удар, тогда еще не войны, но пограничного конфликта.
Тора ничего не сказала, ждала продолжения.
Вот только двери зала, новые, из толстого дуба, были снабжены массивными засовами.