Потом был лагерь – переплетение колючей лозы, из которой поднимались белые штанги смотровых площадок. И широкая полоса разрыхленной земли с зелеными ростками разрыв-цветов.
– Это логично. – Мне казалось, что Оден придремал на солнце, а он, оказывается, слушал.
– Так было нужно. – В черных толстых косах этой женщины уже вились серебряные нити. – Поле умирало. Мы вернули земле силу. А она отблагодарит зерном. Одна жизнь взамен многих.
Так и лежал, уставившись на огонь, но вряд ли видел. И, кажется, придремал.
Та, внешняя боль отступила перед пониманием: убил.
Этим вечером Тора не знала, чем себя занять. Она пробовала играть, но звуки рассыпались, словно бисер у неловкой вышивальщицы. И пустота библиотеки, обычно действовавшая умиротворяюще, вдруг показалась отвратительной. Тора хотела сбежать, но остановилась у зеркала.