— Очнись, малыш! На этот раз опять все обошлось.
— Разведать местность. Может, выжмем что-нибудь.
— Пустите меня, пустите, я хочу выйти отсюда!
— А что, из местных здесь никто уже не живет?
И я знаю: все, что камнем оседает в наших душах сейчас, пока мы находимся на войне, всплывет в них потом, после войны, и вот тогда-то и начнется большой разговор об этих вещах, от которого будет зависеть, жить нам дальше или не жить.
Мы осмелились дать отпор какому-то жалкому почтальону и уже гордимся этим.