Вдруг его рука очутилась на моей ягодице. Крепко прижав меня, Игорь Матвеич стал целовать мои губы, щеки, шею.
Ранение было пустяковым, — состояние оцепенения вызвал во мне пережитый страх, сильнее страха смерти. Страх с уродливой ухмылкой мутанта, страх-мутант, который теперь, под воздействием тепла, покоя, и осторожных рук Олегыча, медленно уходил, испарялся, как капелька влаги на щеке.
Левая рука Марины покоилась у меня на груди, правая —обвила шею. Костер догорал, в воздухе плавало уменьшающееся тепло.
— Нельзя ли мне вернуть мои ботинки, а то ноги окоченели.
Здесь не нужно смотреть на часы, чтоб понять: обед. За годы организм привыкает к принятому в ЯДИ распорядку.
«Пустоцвет», — так иногда его мать называет жену.