Пока Марина врачевалась, я осмотрел ботинок. На пятке топорщился кусок коричневой кожи.
— Таким образом, вы проявите уважение к Храму, приютившему вас, — вставила Серая, усаживаясь на принесенной двумя цоистами драное кресло.
Конунг Сергей в возбуждении ударил кулаком по подлокотнику.
— Заткнись, — повторил я, уже не чувствуя злобы, — только усталость. Я понимал, к чему он завел весь это треп: намекает, что безнадежного Снегиря можно бросить здесь.
Твари повизгивали, кидаясь на ствол дерева.
Она входит, садится на кровать. Волосы распущены, лицо осунулось, но в глазах —радость.