Конунг Сергей в возбуждении ударил кулаком по подлокотнику.
— Заткнись, — повторил я, уже не чувствуя злобы, — только усталость. Я понимал, к чему он завел весь это треп: намекает, что безнадежного Снегиря можно бросить здесь.
Твари повизгивали, кидаясь на ствол дерева.
Она входит, садится на кровать. Волосы распущены, лицо осунулось, но в глазах —радость.
Виновница моего «преображения» ковыляла позади, таща два рюкзака и два автомата. Ничего, пусть поработает, пока я исполняю ее блажь.
— Ничего, — я пожал плечами. — Просто кто-то из твоих друзей все это время наблюдал за нами.