Баг подошел ко мне и сел на пол напротив, скрестив длинные ноги. Потом молча стал расстегивать рубаху, обнажая сильную жилистую грудь. Вынув из-за пояса короткий нож, быстро — так, что я и ахнуть не успела, — провел им себя по груди. С силой прижал кулак к ране.
Сражение с шиагами, и признание Валда в любви, и утренний секс, такой упоительно нежный, и его поцелуи, руки, глаза… Сытая усталость, когда я лежала в его объятиях, изнеможенная и наполненная любовью… И как мы, смеясь, удирали через кусты, застигнутые врасплох какой-то строгой женщиной. Наша ссора, и примирение, и муфля… И последняя ночь, когда он катал меня на водяном коне, и мы то погружались в воду, то взмывали вверх, и я, в объятиях Валда, не боялась ничего.
— Утки все на одно лицо, — заметил Валд, поднимаясь за мной.
— Сегодня? — Я заломила руки. — И вот она лежит в гнезде из салата и овощей, обезглавленная, выпотрошенная, мертвая! А в ее родном гнезде маленькие утята плачут и ищут маму.
— Это она спасла тебя, — примирительно сообщил Валд. — Нашла по запаху.