— А Ермакова? Уважаешь? — В глазах Ивана не было ни капли хмеля.
В то, что вот так, очертя голову, женщины рванут в неизвестность, Иван не верил.
Следующим утром 'Беда' вошла в удобную бухту, укрытую со всех сторон скалами. Прямо впереди, на узкой плоской полоске берега в полном беспорядке были разбросаны три десятка хижин, между которыми суетливо мельтешили местные жители. Оптика отлично позволила рассмотреть, как на пляж, приплясывая от радости, высыпали полуголые люди. Все чёрные, все в травяных юбках. Машут руками и, кажется, орут. Ваня оглянулся на курчавого проводника.
Маляренко, выслушал вежливый отказ, представил перспективу на ближайшие девять часов и пришел в ужас. Колени, упиравшиеся в спинку впередистоящего кресла, сразу заболели в два раза сильнее. Спина моментально затекла. Настроение упало ниже плинтуса.
Голос Марии Сергеевны был холоден, словно лёд.
Звёзды тряхнуло и смазало. В ушах стоял звон.