Маляренко, выслушал вежливый отказ, представил перспективу на ближайшие девять часов и пришел в ужас. Колени, упиравшиеся в спинку впередистоящего кресла, сразу заболели в два раза сильнее. Спина моментально затекла. Настроение упало ниже плинтуса.
Голос Марии Сергеевны был холоден, словно лёд.
Звёзды тряхнуло и смазало. В ушах стоял звон.
Мишкина физиономия выражала крайнюю степень удивления.
Видя, что Иван колеблется Сергей Геннадьевич поставил на стол бутылку коньяка…
— А ты вообразил себе невесть что, мессия недоделанный. А все молчат. Боятся тебя…