– Что смотришь? Может все же добьешь?.. – безжизненно произнес Люц.
Откуда они здесь взялись?! Что им понадобилось на пляже девчоночьем?! Такое впечатление, будто специально его караулили!
– Жор – оттого, что мы здесь треплемся, водоросли сами собой не появятся.
– Я почти уверен, что ничего у нас не получится. О чем вы вообще думали?! Все поставили на карту – почему-то решили, что я смогу достать этот проклятый ящик!..
Тишина и спокойствие. Даже собаки не залаяли. Хотя вряд ли они пережили нашествие. На первый взгляд все как и раньше – ряды хижин и навесов, двускатная крыша кухни, струйка дыма за ней вьется, разговоры на непонятном языке оттуда доносятся, кто-то лежит под стеночкой на песке. Лицо черное, в носу стержень. Дальше, что-то новенькое – параллельно стене штаба тянется в один ряд пара десятков кривоватых кольев. На двух застыли скрюченные фигурки, упершиеся почерневшими от запекшийся крови ногами в короткие перекладины, на остальных человеческие головы. Страшные, неузнаваемые, облепленные мухами.
Падать в плохо гнущихся доспехах удовольствие сомнительное. Противник потерял свой страшный меч, а Макс, подняв его, вскочил гораздо быстрее – ему ведь ничего не мешало. Ударил без замаха, но метко – под колено поднимающемуся готу. Брызнула кровь, враг рухнул, заорал, из положения лежа лягнул неповрежденной ногой, но не достал. Макс размахнулся сильнее, врезав от души по наглой конечности, чтобы не размахивал. Опять крик, так похожий на тот, когда Чукчу убивали. Но сейчас Макса им не проймешь – страх пропал бесследно. Злость не появилась – просто хотелось жить, а этого будет нелегко добиться, если не отправить готов на тот свет. Надо бить и бить, покуда все не умрут. К убийству Макс сейчас относился как к грязной работе – не хочется, неприятно, но за тебя никто не сделает.