Падать в плохо гнущихся доспехах удовольствие сомнительное. Противник потерял свой страшный меч, а Макс, подняв его, вскочил гораздо быстрее – ему ведь ничего не мешало. Ударил без замаха, но метко – под колено поднимающемуся готу. Брызнула кровь, враг рухнул, заорал, из положения лежа лягнул неповрежденной ногой, но не достал. Макс размахнулся сильнее, врезав от души по наглой конечности, чтобы не размахивал. Опять крик, так похожий на тот, когда Чукчу убивали. Но сейчас Макса им не проймешь – страх пропал бесследно. Злость не появилась – просто хотелось жить, а этого будет нелегко добиться, если не отправить готов на тот свет. Надо бить и бить, покуда все не умрут. К убийству Макс сейчас относился как к грязной работе – не хочется, неприятно, но за тебя никто не сделает.
Под навесом на жердевой лавочке расселись четыре парня серьезного по местным меркам возраста. Бизона Макс определил сразу: тот выглядел самым старшим из них – не ошибешься. Двадцать семь ему не дашь – под тридцать пять минимум. И примета у него хорошая – маленький туристический топорик в петле на поясе. Больше топоров в поселке нет – главная местная ценность.
– И сколько было этих бронзовых людей? Если город построили, то, получается, много?
– А ты как добрался? Или на другом буе оказался? На том, который рядом?
– Мало совсем. Почвы у нас тоже нет – песок. Компост делали, смешивали с песком, на нем растили. Возни много, толку мало. Земля нужна хорошая, а где ее на островах взять? Я вообще-то пришла спросить насчет завтрака: можно нести?