Женщина протянула ему кривую иглу с вдетой в нее ниткой. Хирург взял ее, и его рука скрылась в ране. По ее движениям Ольга поняла, что шьет врач быстро. Спустя несколько минут он отдал иглу сестре, и та протянула другую. Довнар-Подляский стал зашивать саму рану. Наложив стежок, он движением пальцев вязал узел, а сестра тут же обрезала нить ножницами.
— Разумеется, — кивнул Довнар-Подляский. — И коты в операционных у нас не водятся.
В небольшой комнате, которая служила мастерской — об этом говорили разложенные на столе инструменты и пара неизвестных мне станков — Либензон предложил мне сесть. Сам устроился за столом и вновь рассмотрел рисунок, использовав для этого лупу.
— Конечно! Как бы вам это объяснить?.. Счастлива женщина, родившая ребенка. Она дала жизнь человеку. Мужчина этой радости лишен. Но если он врач и сумел спасти чью-то жизнь… Или продлить ее. Взять вас, Ольга Александровна. Вчера вы стояли здесь, бледная и уставшая. Взгляд тусклый. Сегодня у вас горят глаза, на щеках — румянец. Лимфатические узлы на шее не выпирают. Сейчас…
— Благодарю, — улыбнулась Ольга. — Но у меня мало времени. Нас ждут в лазаретах и госпиталях.
Гости заулыбались. Горецкий взглянул на часы.