— Я ожидал этого возражения, Петер, — сказал Симонэ. — Все это очень легко проверить. Отдайте им аккумулятор, и они в вашем присутствии снова включат Олафа. Ведь хотите же вы, чтобы Олаф снова был жив…
— А, черт, часы раздавил, сволочь… — пробормотал он. — Сколько сейчас времени, инспектор?
— Я думаю, Петер, что в самом скором времени мне придется дать отелю другое название.
— Ну да! — заныл Хинкус. — Филина под замок, а этот ходит себе на свободе, с него все как с гуся вода… Нехорошо, шеф. Несправедливо получается… И раненый я, башка болит…
— Откуда мне знать? Когда я из столовой уходил, все вроде были живы. А потом… — Он замолчал.
Чадо молчало. Оно сидело, съежившись, на кровати под большим рукописным плакатом «Будем жестокими!» и молчало. Потом из-под черных очков по щекам потекли слезы.