— Это очень опасно… С полным кошельком нельзя забредать в безлюдные переулки, как же вы, молодёжь, неосторожны…
Надежда последний раз дёрнулась в душе — и затихла, оставив на смену себе глухую безнадёжную тоску; он почувствовал, как Тория тоже поняла это — и сразу обессилела. Глаза их встретились.
— Случилось так, — продолжал декан, — что в самоуверенности и гордыне своей он преступил черту, отделяющую шутку от предательства, и тяжко оскорбил друзей. За это он понёс, может быть, чрезмерно жестокое наказание — на три года лишённый человеческого обличья, он навсегда расстался с магическим даром… А ведь дар этот был частью его души, его сознания, его личности! И вот, униженный и отвергнутый, утративший всё, он двинулся по пути испытаний…
Луаян в задумчивости поднял глаза. Майские жуки бусинками обрушились с потолка и раскатились по каменному полу.
Тория хотела что-то сказать, она уже вскинула голову, изливая на Фагирру весь свой гнев и презрение — но осеклась и замолчала. Эгерт почувствовал, как вся её сила, вся воля истекают куда-то, уходят, как вода сквозь разомкнутые пальцы; надежда, ещё теплившаяся до этой минуты и помогавшая бороться, последний раз дрогнула — и умерла. В наступившей тишине Тория повернула голову и встретилась глазами с Эгертом.
И в этот момент во взгляде Тории что-то дрогнуло. Солль снова встретился с ней глазами — и волосы зашевелились у него на голове, потому что он понял тоже.