Кондитерская в Бишоп-Лейси на Хай-стрит втиснулась между домом гробовщика с одной стороны и рыбной лавкой — с другой. Я прислонила «Глэдис» рядом с зеркальным окном и дернула дверную ручку.
Проклятье! Мне придется ждать, пока собака сделает свое дело. Я окинула взглядом комнату.
Его руки сильно тряслись. Когда Доггер в таком состоянии, появляется ощущение, что если дотронуться до него пальцем, то тебя немедленно убьет электрическим током. Но несмотря на это, я предложила помочь ему, и через несколько минут он показывал мне, как это делается.
Пембертон? Не тот ли это человек, который приехал в «Тринадцать селезней» в тот момент, когда я пряталась от Тулли Стокера? Я не собиралась афишировать этот свой визит и поэтому промолчала.
Вместо того чтобы смотреть по верхам или копаться в ящиках, я легла на пол, как автомеханик, изучающий внутренности машины, и заскользила по комнате, разглядывая днища предметов. Я изучила нижнюю часть письменного стола, журнального столика, мусорной корзины и отцовского виндзорского кресла. Заглянула под турецкий ковер и за занавески. Посмотрела на заднюю часть часов и перевернула картины на стене.
Доггер сполз в кресле и наклонился вперед. Когда я отвернула его воротник, он вздрогнул.