— А! Забирай! Дерьмо свинячье, вечно через него какое-нибудь паскудство случается. Не жалко, забирай
— Хватит ржать! — рявкнул десятник Егор. — Шевелись, шевелись! Огневцы подгребают, без добычи останетесь! Михайла…
— Чего ж не знать-то? Столько раз там бывал…
— И вернуть уже ничего нельзя! Знаю, Гуня: хочешь вернуть. Но не вернешь.
— И нас жечь не стали. — Отозвался Брезг. — Разорили начисто, народ полонили, но жечь не стали.
— Так и держи его, Степан, не давай орать! Приговариваю к смерти! Приговор велю исполнить немедля! Погостному писарю велю составить запись о суде, в коей привести слова свидетелей, слова лекарского ученика Матвея, и слова самого Спиридона. Оную запись велю представить на подпись мне, десятнику Егору и честному мужу Треске из Уньцева Увоза!