— Десяток, товсь! По такой-то цели, направление такое-то, расстояние такое-то, целься! Справа или слева по одному! Бей!
— Точно! — Плотницкий старшина упер в Бурея указующий перст. — Ох, мудер ты Серафим Ипатьич, ох, мудер, как все прозрел! Истинно, истинно, вертеп там бесовской! И Михайла, в любомудрии погрязший, и мать его… это самое… с Рудным Воеводой… и греха не страшится! И Юлька…
— У-у-у, дядя! Так тогда дырка не сзаду, а спереду выйдет! — Арсений сокрушенно вздохнул. — Ничего не поделаешь, чтобы стать твою не рушить, придется мне не малую, а большую нужду на тебя справлять…
— Бросай и снова поднимай! — От второго щелчка шевельнулись волосы на макушке. Пришлось подчиниться.
— Как это? — Мишка почувствовал себя совершенно ошарашенным. — Я, наоборот, после года обучения собирался их домой на побывку отпустить!
Именно эти воспоминания заставили Мишку категорически отказаться от Кузькиного предложения сделать гирьки кистеней ребристыми или даже шипастыми. Наоборот, Мишкин «фасон» гирьки внешне вовсе не выглядел грозным — слегка сплющенная с боков, удлиненная округлая железка. Зато как удобно она ложилась в ладонь, и каким убойным был выглядывающий снизу из кулака край гирьки с ушком, в который продевался ремень! Даже дед одобрил Мишкино «изобретение», приняв для пробы на щит несколько ударов кулака с гирькой, одетого в латную рукавицу.