— Ничего, Папа, все хорошо. — Но в тот миг, когда она закончила фразу, Лизель снова увидела все, что сейчас произошло с ней во сне.
Боллингер перестал мяться. Выпрямившись, он облек факт в собственный вопрос.
Лизель взглянула на него, но не могла заставить себя умолкнуть. Пока не могла.
На четвертый день Лизель сама подошла к соседской двери и спросила, может ли он пойти с ней в тот лес, где они в прошлом году разбрасывали хлеб.
Три часа прошло в полицейском участке, пока там не появились бургомистр и женщина с пушистыми волосами.
Среди кип свернутой холстины, в запахе краски Папа велел ей располагаться поудобнее. На стене пламенели слова, пройденные ими когда-то.