— Роза, — однажды заговорил с женой Ганс. Его слова спокойно вклинились в одну из Розиных тирад. — Ты можешь сделать мне одолжение?
Какой великолепный шаг высмотрит в жидком воздухе Химмель-штрассе Ганс Хуберман?
К тому времени, как девочка спустилась с холма и перешла реку, оранжевый свет исчез. Небо промакивали тучи.
Читали до самого утра, обводя и выписывая слова, которых Лизель не понимала, и переворачивали страницы, пока не рассвело. Несколько раз папа чуть не заснул, поддавшись зудящей усталости глаз и никнущей тяжести в голове. Всякий раз Лизель ловила его на этом, но в ней не было ни бескорыстия дать ему уснуть, ни наглости обидеться. Она была девочкой, которой надо взобраться на гору.
Прошел час, и Лизель уже могла довольно прилично свернуть самокрутку. Купание так и не случилось.
— У тебя и синяк будь здоров, Лизель. — И между делом ответил зависшему над ним партийцу. — Конечно. Первая дверь направо. Извините за беспорядок.