Прошел час, и Лизель уже могла довольно прилично свернуть самокрутку. Купание так и не случилось.
— У тебя и синяк будь здоров, Лизель. — И между делом ответил зависшему над ним партийцу. — Конечно. Первая дверь направо. Извините за беспорядок.
Спал Руди Штайнер. Спали Мама и Папа. Фрау Хольцапфель, фрау Диллер. Томми Мюллер. Все спали. Все умирали.
Скрипнула дверь, девочка вошла и встала перед больным, глядя на миску.
— В прошлом году, — пустилась перечислять она, — я украла не меньше трех сотен яблок и не один десяток картошек. Мне не сильно мешает колючая проволока, и я не отстану здесь ни от кого.
— Смотри, какие краски, — сказал Папа. Трудно не проникнуться к человеку, который не только замечает краски, но и говорит ими.