На лестнице детишки обгоняли ее, но многие взрослые — даже фрау Хольцапфель, даже Пфиффикус (как уместно, если учесть название книги) — благодарили девочку за то, что помогла отвлечься. Говоря это, они спешили наверх и вон из дома — увидеть, цела ли Химмель-штрассе.
Это был признак растущего отчаяния немецкой армии.
Во тьме моего бьющегося тьмой сердца — знаю. Еще как бы ему это понравилось.
Но и домой Лизель не пошла. Подавленная, она побрела на вокзал, где много часов прождала Папу. Первые двадцать минут около нее стоял Руди, но поскольку до приезда Ганса оставалось еще добрых полдня, он пошел и привел Розу. По пути к станции пересказал ей, что произошло, и потому Роза ничего не стала спрашивать у девочки. Она уже сложила в голове кусочки мозаики и теперь лишь стояла рядом, а позже уговорила девочку сесть. Ждали они вдвоем.
И там были стертые страницы «Майн кампф» — они давились и задыхались под слоем краски, когда их листали.
— «Волосы цвета лимонов», — прочел Руди. Потрогал слова пальцами. — Ты говорила ему про меня?