И там были стертые страницы «Майн кампф» — они давились и задыхались под слоем краски, когда их листали.
— «Волосы цвета лимонов», — прочел Руди. Потрогал слова пальцами. — Ты говорила ему про меня?
Красные отпечатки разбухали пятнами на ее коже, а она все лежала — в пыли, в грязи, в слепом свете. Дыхание успокоилось, и по лицу проползла одинокая желтая слеза. Лизель чувствовала телом пол. Рукой, коленом. Локтем. Щекой. Икрой.
Постепенно комната сжалась, так что книжная воришка, сделав лишь два-три шажка, смогла коснуться полок. Лизель провела тыльной стороной руки по первой, слушая, как шуршат ее ногти, скользя по книжным позвоночникам. Прозвучало, как музыкальный инструмент или мелодия бегущих ног. Лизель повела двумя руками. Все быстрее. По разным полкам наперегонки. И рассмеялась. Голос распирал, рвался из горла, и когда она остановилась наконец и замерла посреди комнаты, то не одну минуту стояла, переводя взгляд с полок на свои пальцы и обратно на книги.
— Ты знаешь, куда можешь сунуть свои спасибо.