В этот миг Ганс Хуберман как раз закончил сворачивать самокрутку, лизнул край бумажки и заклеил. Поглядел на Лизель и подмигнул. Его она будет звать Папой без усилий.
Когда дошли до границы Молькинга, Лизель бросила Руди несколько слов. Она увидела «Овал Губерта».
Девочка дала ей взять себя за руку, которую положила на футляр аккордеона, сидевшего между ними.
— Вот зачем ты полезла смотреть, — сказал Руди. — В тот день, с хлебом. Нету ли там его.
— Черт возьми, Хуберман. — Он поскреб свои губы, чтобы расклеить. — Что это за херовина была?
Они дошли до середины дорожки, и тут Михаэль Хольцапфель опомнился и вернулся.