– Ну а что же вы хотите, дорогой мой! Ведь вы сами говорите: стихи не получаются. Значит, это не артефакт. Обманула вас ваша добрая душевная фата.
– Кое-кто из знаменитых прожигателей жизни, – обратилась к ним экскурсовод, – и впрямь утверждал, будто видел убийцу в одном из притонов Санкт-Петербурга. Но даже в годы послереволюционного разгула бандитизма ни один из московских скокарей и медвежатников не рискнул сунуться в магазин Кумара. Это не слух, а точные данные уголовного розыска.
– Черт! А ведь все могло закончиться плохо.
– Предполагаю, что построен межконтинентальный портал, – коротко и сухо произнес мужской голос. – Держим обговоренную паузу: десять минут, и атакуем.
Растерянное искреннее изумление переполняло ответный взгляд геоманта.
Не вызвал. Но если бы Виталия спросили, за что он любит небо, ответа он не нашел бы. Может, за бездонное оглушительное спокойствие? Или за сухое потрескивание изморози на «тушкиных» элеронах? Или за редкую возможность проживать каждый день «с нуля». Один рейс – одна жизнь.