Одно странно: нахмурится невзначай Пан, глянет исподлобья, а то и засвистит-заулюлюкает… будь ты человек, будь ты бог или чудовище, бежать тебе прочь, слепо нестись, не разбирая дороги, не понимая, что погнало тебя, как слепни лошадь…
— Ничего. Зато здесь есть ты, Галинтиада. Жертвы приносятся?
И попал, в кровь разбив кулак, как если бы бил скалу.
Даже жители Коса и Сицилии, наваленных на врагов Олимпийцами, усердно подпоют в общем хоре.
Гермий отнял ладони от лица, и первое, что бросилось ему в глаза, — бесчувственный, странно скрючившийся Алкид и едва не плачущий Ификл, стоящий над слегка подрагивающим телом брата.
Нет. Глупо это прозвучало, глупо, по-чужому, не так…