Он небрежно, вразвалочку шёл прямо на неё. Алмазы на клинке потускнели от крови и уже не сверкали.
— Боже, как страшно! Словно мы провалились в дыру меж временем и пространством!
— Дражайший Лев Николаевич, у меня сейчас неотложное дело, которое продлится часа два или три. Если б нам возможно было встретиться после этого… — Подержав в этом незаконченном предложении вопросительную интонацию и дождавшись кивка, товарищ прокурора продолжил. — Меня зовут Матвей Бенционович, а подробнее представлюсь при нашей вечерней встрече. Где мне вас сыскать?
Особенно это было заметно по манерам Лидии Евгеньевны. Она едва пригубила игристое вино, к кушаньям вообще не притронулась и смотрела на свою визави с нескрываемой неприязнью. В своей обычной, монашеской ипостаси Полина Андреевна несомненно нашла бы способ умягчить сердце ненавистницы истинно христианским смирением, но роль светской дамы вполне оправдывала иной стиль поведения.
Выходка Алексея Степановича, конечно, была возмутительна, но, учитывая молодость и несомненную одарённость студента, Носачевский мог бы обойтись и менее суровой карой. Лишение стипендии означало, что Ленточкину придётся из университета уходить и срочно поступать на какую-нибудь службу — хоть счетоводом в пароходство, а стало быть, всем великим мечтам конец и могильный крест.
Тут обитательница каюты наконец повернулась к окну, заметила подглядывающего господина, её бровки взметнулись кверху, а губки шевельнулись — надо полагать, она воскликнула «ах!» или ещё что-нибудь в том же смысле.