— Да, — ответил Гендельсон, плечи передернулись, как в цыганочке. — Как здоровье благородного сэра Нэша?
— Вы что, — осведомился я с ядовитостью, — долго намерены вот так ожопивать землю?.. Кто-то крякал насчет Кернеля…
Она вздохнула, в глазах появилось мечтательное выражение.
Гендельсон сидел возле костра, обнаженный до пояса, доспехи неопрятной грудой железа громоздились рядом. Казалось, еще один болван, только железный, сидит, понурившись, опустив голову на грудь. Тело знатного вельможи напоминало хорошо отваренную стерлядь, на плечах красные канавки от доспехов, груди отвисают так, что не помешал бы лифчик. Белый живот, дряблый и в морщинках, а складки, одна другой мощнее, накатываются друг на друга, как барханы в знойной пустыне.
В ширину полоса странной дороги метров пять, по бокам до самого горизонта заросшие сорной травой канавы. Кюветы, вспомнил я. Под ногами хрустят мелкие морские ракушки — гребешки или как их там. Откуда-то привозили очень издалека… То ли ритуальное, то ли ракушки не размыть дождями, а сила сцепления их во сто крат выше, чем у гальки…