— И правильно сделали. Потом скажете, сколько я вам должен, — сказал отец. — Ну а сам-то он как?
— Неваль предположил, что с человеком, имевшим отношение к его невесте. Какой-то ее дальний и корыстный родственник, не желавший, чтобы наследство попало в руки постороннего выскочки. Неваль специализировался тогда на издании бульварных романов, и мне кажется, специфика этого жанра сильно повлияла на его воображение.
— Молодец. Поручим это дело Фермину и сдерем с профессора втридорога.
— Как угодно. Вы очень неприятный человек, Фортунь. Я был бы рад больше никогда с вами не встречаться.
— Это я во всем виновата, — сказала Софи. — Только я.
— Очень мало. В ту неделю, что я провела с ним в Париже, он рассказал мне кое-что о своей семье. Мать Хулиана была француженкой, учительницей музыки. У его отца была шляпная мастерская или что-то в этом роде. Я только знаю, что он был крайне религиозным, человеком очень строгих правил.