— Знаю, Валет, — и вновь: сидит за столом горбоносая старуха-гречанка. Уж не мать ли той колдунье, что нас встречала?
И Сила теплится в животе робким огоньком.
Капель звала тетушку Деметру, манила покоем, обещая забыть и простить.
Перо, говорите, стальное? казенное? расщепленное надвое змеиным жалом? Пусть змеиное — сгодится. Все сгодится. Змей, он испокон веку в искусителях ходит… ползает, на чреве своем. Вот и вам, значит, надо дойти! доползти! дотащить на себе задыхающихся, тонущих в мгле изнеможения крестников. Слишком быстро все складывается — у вас, у них…
Вид такой, вроде как случайно за столом оказался.
Уползли пауки, попрятались до поры, и тьма отступила. А язык по-прежнему как деревянный.